Алена Маслакова, доцент кафедры культурологии Московского Государственного Гуманитарного Университета им. Шолохова
К ого можно назвать настоящим москвичом? Мне не хочется делать привязку к поколениям – сколько там поколений в Москве родилось. Хотя можно было бы кичиться, что у меня восемь поколений, некоторые, правда, рождались в имениях, но, тем не менее, они же были москвичами. Привязка к поколениям формальная. Скорее это черты характера, отношение к миру, к жизни, людям.
Меня страшно возмущает, когда люди, не любящие Москву, но при этом почему-то живущие в ней, начинают судить москвичей, абсолютно их не зная, не понимая, кто такие москвичи. Мне кажется, что это нечестно – жить в городе, который не любишь, из корыстных побуждений. Видимо, они исходят из того, что все, кто идет по улице, это москвичи, что не так. Настоящий москвич – это, прежде всего, человек, который относится к городу как к дому.
Была смешная ситуация «на картошке»: моему сыну тогда было три года. В первый день была отвратительная погода, сыро, он бегал и собирал картошку вместе с нами, аспирантами. Он говорит: «Вот костер разожгли, как хорошо, вот прогорит, будем картошку печь!». Я ему отвечаю: «Знаешь, это картошка не для нас, вот сейчас соберем, погрузим мешки на машину, машина увезет их в Москву, в магазины. Ты же понимаешь, там асфальт, картошка не растет, а есть надо. Это картошка для города». Он: «Ой, как здорово, так это такая настоящая работа». Я: «Ну да, только бесплатная». Он: «Ну конечно, мы же для своего дома, мы же в квартире убираемся бесплатно, это же картошка для нашего города, для нашего дома, как же можно за деньги!» Я должна сказать, что боевой дух нашей кафедры он очень поднял этим заявлением. Сын был в таком неподдельном восторге, что всем стало как-то неловко, мы все вдохновились и начали собирать картошку с энтузиазмом.
Ощущение города как своего дома – это, прежде всего, в большом уже варианте мир как универсум, и мы как часть этого мира. Отношение как к своей квартире: с любовью, с желанием повесить занавески, украсить как-то, поставить статуэтку в силу своего вкуса, своего представления о прекрасном, пусть и наивного. Это искренняя любовь. Когда человек дома, он спокоен, доброжелателен, гостеприимен (к тем, кто пришел по приглашению). Он с радостью расскажет об этой вещи, о другой. Так же ведет себя и москвич в своем доме.
Вот ко мне обращается человек с вопросом, и, если мне по дороге, я обязательно скажу: «Пойдемте, я покажу». А по дороге я ему рассказываю про дома, которые нам встречаются. Люди очень удивляются, в особенности иностранцы. Я думаю, что это естественное, нормальное поведение москвича на улице. Вот стоит человек и каждого прохожего спрашивает: «Вы не скажите, как называется этот переулок, на котором я стою?». Москвичей нет поблизости, и никто не знает. Я подхожу и говорю: «Это Большой Власьевский переулок, вот церковь Св. Власия, покровителя домашних животных. Поэтому он называется Власьевский». «А как он раньше назывался?» «Он раньше тоже назывался Большим Власьевским, он не менял названия». «Господи, Вы первая, кто знает, что же это за москвичи!» «А это были не москвичи, они приехали по делам, работают и не знают. Ничего в этом нет зазорного для них».
У меня есть сильное желание назвать качеством настоящего москвича интеллигентность, хотя это не факт. Точнее, деликатность, тактичность. Уступчивость, покладистость в мелочах, но непреклонная твердость в главном. Главное у каждого свое. У нас в семье всегда была фраза «Это важно», которая позволяла человеку отстоять свою позицию. Только никто этим никогда не злоупотребляет. Мы всегда легко соглашаемся друг с другом по всяким несущественным вещам - какой смысл спорить! Но если человек говорит «Это важно», значит, все остальные оставят свои планы и сделают так, как он хочет. Даже если это ребенок и речь идет об одежде, или взрослый человек – о проведении выходного дня. Каждый человек имеет право на свое «важное». Если ты признаешь это право за другими, за тобой тоже признают его. Я студентам говорю: «Услышьте меня, скажу важное» и говорю что-то сущностное, и они все перестают дышать. А потом они начинают работать, становятся начальниками, и они говорят своим подчиненным (почему-то все перенимают эту фразу): «Услышьте меня, скажу важное». Мои выпускники разных лет узнают друг друга по этой фразе: «А, ты тоже у Алены учился!» Каждый человек имеет право на свое важное и сказать так, и чтобы его услышали. Это, мне кажется, одна из черт москвичей – они умеют слышать.
Этот город создавался стихийно, он не был таким запланированным, продуманным, как Питер. Москва выросла на неких идеальных корнях, и поэтому москвичи отчасти идеалисты. Какими бы они ни были на первый взгляд, они все-таки идеалисты, потому что это отношение к месту как к своему центру мира. Центр мира каждый человек создает свой. Знаете, как у Илиаде в книге «Священное и мирское». У племени ахилпа в Австралии есть миф, что бог Нумбакула поставил столб из эвкалипта, залез по нему в небо и оттуда покровительствует. Этот столб он воздвиг, прикрепив его своей кровью к земле. Священное требует жертв. Как сказал Жерар, насилие и жертва составляют нерв и тайную душу священного. Эти аборигены живут вокруг столба, приносят жертвоприношения, и все было бы хорошо, но племя кочевое, и им приходится периодически выкапывать этот столб. То есть, в сущности, каждый человек строит свой центр мира там, где он находится и ставит этот столб. Для москвича же центр всегда остается на месте - в Москве.
Более того, даже новые районы я лично Москвой не ощущаю. Был небольшой период, когда мы с мужем снимали комнату где-то там, в спальных районах. Я говорила: «Я поехала домой», находясь в собственной квартире, имея в виду центр Москвы. Ощущение было такое, что постоянно ниточка натягивается, и чем дольше я живу на окраине, тем сильнее натягивается и тем больнее где-то в душе, когда проезжаешь через центр. Я не могу жить в спальных районах. Я понимаю, что нехорошо так говорить, что тот, кто там живет, может на меня обидеться, но иначе я не могу, я не ощущаю это домом. А здесь в Малом Власьевском переулке Дом, здесь я знаю каждого второго прохожего в лицо, кого-то по именам. Здесь я знаю историю каждого дома. Здесь меня продавцы в магазинах называют по имени, на почте дают бандероль без паспорта, стрижет парикмахер, которая меня стригла с четырнадцати лет, с тех пор, как она закончила училище. Это мой мир, в котором мне хорошо. Моя «деревня», пусть в ней много приезжих, но это моя «деревня». А новые районы – это уже какой-то другой город, мне незнакомый. Мой мир даже уже, чем Москва, какое-то место Москвы, я поняла, что таких мест много. Я знаю, что для многих людей Сокольники являются таким местом, и Патриаршие, скажем, и начало проспекта Мира – много таких мест, которые для кого-то являются своей «деревней».
Я знаю, что в Питере нет такого предметного ощущения дома. Петербуржцы воспринимают свой город как большую целостность, может быть, за счет того, что он более однороден. Как сказал сын,- ему пять было - когда мы недели на три ездили в Питер: «Красивый город, но в нем жить нельзя, как в залах Эрмитажа. Очень хорошо походить, посмотреть. Жить надо поехать обратно в Москву». Я примерно так же к нему отношусь: красивый город, но жить не могу.
Эльвира Григорьевна Ярошевич , врач, преподаватель хирургии в Медицинском училище
Я считаю, что настоящий москвич – это, прежде всего, человек, который любит свой город, любит людей, которые живут в этом городе, любит свою работу. В общем, человек, который умеет любить, любить не в плане отношений мужчины и женщины. В нем так развито чувство любви, что чего бы он ни касался, в нем все вызывает чувство восторга, любви. Когда он находится в каком-то месте города, он, может, не восторженно к нему относится, но проходит время, и он все равно вспоминает об этом месте с любовью.
Москвич - это человек, который добросовестно выполняет свое дело и требует такого же отношения от других. Это человек, который умеет ценить то, что умеют делать хорошо другие.
Я помню, когда мы жили в коммунальной квартире, бывали ссоры, но если что-то случалось, эти обиды сразу забывались. Все собирались, сочувствовали, старались помочь. Я считаю, что это качество – взаимопомощь - присуще москвичам. Людей хороших много, очень много, и тем не менее, в других городах я не видела такого сочувствия к чужим людям, все делается как-то автоматически.
Во время путча 1991 года, я взяла два термоса, еду и пошла к защитникам Белого дома. Мне хотелось поддержать их, они там были всю ночь, а было холодно. Я шла с Арбата, где мы живем, медленно, т.к. недавно перенесла операцию. Когда я пришла, то увидела, что людей уже накормили, но тут объявили, что врачей приглашают в здание булочной. Я пришла туда, там сидел медбрат Андрюша, лежали щиты, на которых возят хлеб, был медицинский раствор и все. Андрюша мне говорит: «Отойдите от окна, сейчас начнется наступление». И я поняла, что не имею права оттуда уйти. Наступление отменили, но было очень много народа, люди подходили каждый час. Андрюша разделил площадь на сектора, отправил на каждый сектор врача и двух медбратьев. Все медицинские учреждения не делали никаких официальных заявлений, но прислали нужные, дорогие медикаменты.
На утро, когда мы победили, и вся площадь опустела, нужно было собрать оставшиеся медикаменты в мешки. И вот, мы с Андрюшей и еще человека три собираем эти медикаменты, и вдруг объявляют, что наступает ОМОН. Услышав об этом, те люди, которые уже ушли с площади, вернулись. Это мужество меня потрясло.
Еще меня потрясла одна женщина, она пришла и спросила, нужны ли врачи. Ей ответили, что сейчас врачей достаточно, но неизвестно, как будут развиваться события, и возможно, она пригодится. И вот она всю ночь сидела и ждала, будет ли наступление, понадобится ли она. Я преклонялась перед людьми в тот момент. Способность проявить свои лучшие качества в тяжелые минуты – еще одна черта москвичей, впрочем, как и россиян вообще.
Дмитрий Дмитриевич Судравский, доктор технических наук, профессор
Я родился в Ленинграде в 1927 году. Мой дед потомственный военный, полковник лейб-гвардии гренадерского полка. Он погиб на передовой в Первую Мировую войну. Дед был не только гвардейским строевым офицером, но и ученым, историком. Он составил два альбома по истории лейб-гвардии гренадерского полка, был членом комитета по празднованию столетия войны 1812 года. У него есть ряд очень интересных публикаций, которые я постепенно нашел.
Отец мой был конструктором подводных лодок, он работал на Балтийском судостроительном заводе. В 1937 году отец был арестован по доносу, мать тоже, и они погибли. Я попал десятилетним мальчишкой в семью бабушки.
Я пережил всю блокаду Ленинграда, участвовал в группах МПВО, которые сбрасывали с крыш «зажигалки», мы охраняли свою школу. Когда наступил голод, все члены семьи (пять человек), в которой я жил, умерли от истощения. Я каким-то чудом уцелел. Друг моего отца, который был проректором Ленинградского Университета, взял меня из детдома и вывез из города. В Ташкенте я окончил школу радистов военно-воздушных сил и ушел в армию, где прослужил 8 лет. Последние пять лет я был личным радистом командующего ВВС Московского военного округа Василия Сталина. У нас сложились теплые доверительные отношения. Я хорошо разбирался в новой технике, меня приглашали для консультаций многие видные партийные деятели, дипломаты. Когда пришла пора демобилизовываться, мне некуда было ехать, Василий Иосифович познакомил меня с дочерью Шверника, которая прописала меня в свою квартиру. Шверник по нынешней табели о рангах был «президентом» СССР. Так я остался в Москве.
Я устроился техником в Радио институт. Занимался разработкой телевизоров с большими экранами, которые применялись в космической сфере, стояли в Центр Управления Полетами в Звездный городок. Потом я закончил Энергетический институт и с тех пор занимался наукой. Сейчас я доктор технических наук, профессор, действительный член целого ряда академий.
На ваш вопрос я ответил бы так. Настоящие москвичи есть в любых слоях населения: и среди рабочих есть очень порядочные, достойные люди, и среди деятелей культуры. Отличительные черты настоящего москвича – доброжелательность, милосердие и любовь друг к другу. Есть такой христианский принцип: тебя могут не любить, но ты люби всех. И настоящий москвич - это тот, кто придерживается этого принципа, независимо от социальной среды. Настоящие москвичи - это и ученые, и люди искусства, и некоторые бизнесмены, которые руководствуются принципами любви и чести.
Сергей Селихов, редактор
П очему я использую в названии опроса слово «настоящий»? Моя цель – не только собрать информацию, но и поддержать дорогих мне людей, знакомых и незнакомых, которые любят мой город, которые неравнодушны к нему. Однажды я заметил, что москвичом нельзя стать, им можно только быть… постоянно. Москвич сейчас не привилегия (слишком тяжело в последние год - полтора нам живется), а ответственность, обязанность сберечь этот город. Приехавший в Москву, чтобы заработать денег, всего лишь проживает в нашем городе, настоящий москвич этим городом живет. Каков же он настоящий москвич?
Москвич в День музеев (18 мая) стоит в очереди, чтобы попасть в недоступный весь год памятник архитектуры (а если повезет, за время акции он успеет и во 2-е и в 3-е такое место). В этой очереди он видит таких же, как он, москвичей.
Москвич – это интонация. Голос спокойный, деликатный, но при этом уверенный. Москвич никогда не будет доказывать, что «в его городе живут редкостно воспитанные люди» или что «его город самый необыкновенный на Земле». Он сформировался в столице и провинциальные комплексы ему чужды. Он самодостаточен. В этом и недостаток – у него редуцирована мотивация достижения. Если он талантлив, скорее всего, дальше хобби это не пойдет. Хотя, к счастью, вижу исключения. (Хочу уточнить, провинциал, на мой взгляд – это не человек, живущий вне столицы, а человек, испытывающий провинциальные комплексы).
Естественность поведения настоящих москвичей для меня бесценна. Ее истоки в уже заявленной мной самодостаточности. Бывало увлечешься, рассказывая о чем-то заветном, крайне тебе интересном, а тебе улыбаются, шутят в ответ - понимают! Чувствуешь – «я Дома»… Это дорогого стоит!
Конечно, москвич - тот, кто знает исторический центр города буквально по домам. Для кого потребность ходить на выставки столь же естественна, как регулярный прием пищи.
Однажды в Петербурге перед Мариинским театром я спросил прохожую, как пройти на Английский проспект. Она охотно рассказала, а потом и говорит: у нас еще Английская набережная есть. - Спасибо, - отвечаю, - знаю. Таков же сценарий поведения настоящего москвича. Помню, провожал подругу жены к метро. Говорю, перейдете по подземному переходу на другую сторону Проспекта Мира, и в следующем доме после особняка Кузнецова (владельца фарфорового завода) будет вход на станцию радиальная. И добавил: архитектор Федор Шехтель, ранний, еще в соавторстве, еще эклектика…
Москвич, живущий в центре, не могу объяснить как, но постоянно чувствует присутствие в городском пространстве дорогих ему архитектурных памятников. Они не вне даже, а внутри него. Это как чувствовать биение своего сердце, когда влюблен…
Я очень благодарен всем, кто здесь высказался! В который раз почувствовал - москвичам нужно объединяться, чтобы помочь нашему городу, помочь друг другу. На сегодняшнюю Москву смотреть больно; без необходимости я стараюсь из дома не выходить… Это город не наш, не москвичей. Нашим, уютным, как в детстве, красивым, безопасным он станет не раньше того момента, как мы начнем деятельно заботится о нем. Не передавать управление равнодушным чиновникам, а самим организовывать жизнь в своем доме, районе, городе. Когда мы возьмем ответственность за нашу малую и единственную Родину на себя, город снова оживет и поможет уже нам…
Илья Станиславович Жук, подполковник в отставке
В наше время многие не понимают, что уходит то старое, подлинное, что составляет основу московской городской культуры, вообще русской цивилизации. Конечно, что-то сохраняется в книгах, фильмах, статьях – это благородный и крайне важный сейчас труд.
Большинство моих предков жило в Прибалтике и Белоруссии, они были крестьянами. Родственники в Москве появились в конце 19 века, они работали на Николаевской железной дороге.
Для того, чтобы быть настоящим москвичом, не обязательно иметь предков, родившихся здесь в 17-18 веке. Настоящим москвичом может быть человек, который вырос здесь. Человек, имеющий чувство любви к своей стране, к своему городу, ко всему русскому, любящий и оберегающий это, может считаться настоящим москвичом. Москвич – тот, кто жил, работал в этом городе, много труда вложил в него, при этом неважно, кем он работал. Тот, кто перенял чувство любви и уважения к Москве от своих предков и хочет передать его детям.
Я узнаю настоящих москвичей. Я люблю бродить по старым улицам Центра, например, по Большой и Малой Никитской. Многие дома там хорошо мне знакомы, там жили близкие мне люди: одноклассники, коллеги по работе, друзья. Я иду и «читаю» город. В советское время я покупал книжечки из серии «История одного дома», у меня есть с десяток таких книжечек, их, кажется, выпускала газета «Вечерняя Москва». В старых кварталах города, где сохранились старинные здания, где еще есть нерасселенные дома, попадается истинно московская публика, утром пойдите, посмотрите… К сожалению уже нет арбатских переулков, они уничтожены Новым Арбатом, а ведь там, где была Собачья площадка, в Левшинском переулке, Чистом переулке, Гагаринском переулке, Плотниковом переулке можно встретить настоящих москвичей. К сожалению, они зачастую бедно одеты. От остальных прохожих их отличает то, что они никуда не мчатся. Настоящий москвич идет спокойно, степенно. У некоторых еще сохраняется красивая русская речь («Не извольте беспокоиться», «Милости прошу», «Благодарю покорно»).
Каждый современный москвич, сохранивший преемственность того поколения, от которого пошел его род, очень важен для сохранения городской культуры. Москва – великий город, который для России центр, носитель культуры русского народа, его истории. Конечно, история России питается многими корнями, историей Киевской Руси, Суздальского, Владимирского, Рязанского, Смоленского, Псковского, Тверского княжеств, Великого Новгорода и других городов. Но все это в итоге стало зваться Московией, по имени в будущем столичного города, который когда-то был менее известен, но судьба даровала ему миссию стать центром огромного русского государства.
Где предпочитают жить москвичи
Таунхаусы, лейнхаусы, дуплексы – вот в каких загородных домах предпочитают жить москвичи
Не секрет, что с каждым годом все большее число горожан предпочитает перебираться из суетных мегаполисов в тихие пригороды. Причем речь идет не о сезонном, а о постоянном проживании. Однако до недавнего времени выбор загородного жилья был невелик: индивидуальные и довольно дорогие коттеджи и более демократичные таунхаусы на несколько семей – вот и вся альтернатива. Но спрос, как известно, рождает предложение, поэтому лексикон потенциальных сельских жителей теперь пополнился такими понятиями, как лейнхаус, квадрахаус и дуплекс.
Доступный эконом-класс
Одним из главных факторов, повлиявших на постоянно повышающуюся популярность таунхаусов, стал резкий рост цен на столичные квартиры. Москвичи, умеющие считать деньги, быстро смекнули: квартира эконом-класса на природе «квадратиков » так в 120 стоит дешевле, чем в отдаленной столичной новостройке. При этом таунхаус – вовсе не деревенская изба, и не дача со всеми вытекающими бытовыми заботами и хлопотами. Это полноценное «городское » жилье, но без общих, далеко не всегда «свежих », подъездов, прокуренных лестничных площадок и захламленных приквартирных холлов. И обитание в нем стало мечтой «перспективных » представителей среднего класса, равняющихся на Западную Европу и Америку.
Исследования аналитиков рынка недвижимости свидетельствуют: число строящихся организованных поселков таунхаусов в 2007 году выросло более чем на 65%. Людей привлекает то, что метраж даже самой скромной квартирки хоть и меньше, чем в индивидуальном коттедже, но все равно больше, чем в типовой городской квартире. Примерный вариант планировки выглядит так: две спальни на втором этаже, гостиная, кухня и подсобное помещение на первом. На все про все набирается около 150 «квадратов » – мечта в Москве достижимая для весьма ограниченного круга горожан. Плюс, как правило, такая планировка включает еще и встроенный гараж. У счастливого обладателя загородной квартиры есть собственный выход из дома, а также небольшой земельный участок в 2–4 сотки. Сажать на нем картошку, разумеется, глупо, но разбить цветник или засеять лужайку – отличный вариант.
Самая же главная «фишка » такого жилья – его стоимость. Сейчас за квартирку в милом домике придется выложить в среднем 2810 «зеленых » за метр. Немало, конечно, но все познается в сравнении. А если учесть, что средняя цена «квадрата » в столице уже перевалила за 5 тыс. долларов, сравнение это оказывается явно в пользу таунхауса. Сейчас активно застраиваются престижные местности класса «бизнес » и «премиум » на Новорижском, Минском, Киевском и Калужском направлениях. Эти категории, конечно, подороже средних. Но это вовсе не означает, что такое жилье доступно только элите. «Вживление » таунхауса в элитный поселок себе подобных экономит на себестоимости строительства до 20% средств. Инвесторы это не только прекрасно знают, но активно пользуются такой моделью строительства. Благодаря этому малоквартирное жилье эконом-класса становится доступным отнюдь не нуворишам, а хорошо оплачиваемым наемным работникам.
Выйти на свое крыльцо
Впрочем, помимо привычных таунхаусов и коттеджей, на рынке появляются альтернативные форматы загородного жилья, которые вызывают все больший интерес со стороны потенциальных покупателей. В первую очередь, это лейнхаусы: сблокированные в шеренги 3-х или 5-ти секционные дома. Их особенность в том, что, в отличие от таунхаусов, каждая секция лейнхауса имеет собственный индивидуальный фасад. Еще одна новинка – квадрахаусы. По сути, это опять те же таунхаусы, со всеми присущими этому формату особенностями, вот только количество секций здесь равно четырем.
Зато следующая новинка – дуплексы – по своему формату уже ближе к коттеджам: эти двухсекционные дома рассчитаны на две семьи. Благодаря близости к Москве и адекватному уровню цен, квартиры в дуплексах быстро раскупаются. Что неудивительно: с развитием загородной недвижимости в поселки активно перемещается «городская » инфраструктура: открываются офисы, магазины, спортивные клубы и рестораны, благо покупателей и посетителей хватает.
Почувствовав спрос, застройщики решили не ограничиваться точечными объектами и принялись активно возводить целые поселки, сплошь состоящие из одних только дуплексов. Яркий тому пример – жилой комплекс «Лагуна », расположенный на 15-ом км Горьковского шоссе. Его создатели пошли на интересный эксперимент: они отказались от внутренних заборов между домами, разделив всю территорию поселка на три части: жилую и инфраструктурную зоны и собственный сосновый бор. «Мы попытались сломать устоявшийся стереотип, в соответствии с которым загородное жилье – это участок земли в 10–12 соток, за высоким забором. Как говорится, пусть маленькое, но мое. В нашем поселке “мое“ – это 5 га леса и 2 га зоны для занятий спортом, – рассказал начальник отдела продаж ООО “Лагуна» Валерий Алимов. – Наш комплекс можно смело назвать эко-поселком бизнес-класса. Во-первых, почти треть его территории занимает парк с вековыми соснами. А во-вторых, сами дома не железобетонные, как это часто бывает даже в элитных комплексах, а кирпичные. Архитектура выдержана в лучших традициях русских усадеб позапрошлого века. Дуплексы имеют два крыльца с небольшими придомовыми участками».
Вдобавок ко всему «Лагуна » – это тщательно охраняемая территория: чужих здесь нет, что особенно важно для поселка, рассчитанного на семьи с детьми. «Многоступенчатая система видеонаблюдения позволяет контролировать всю территорию комплекса, – продолжает г-н Алимов, – поэтому детей можно смело отпускать гулять одних, причем не только на детскую площадку, но и в лес».
Стоимость жилья здесь зависит от расположения дома, но в среднем одна секция площадью 300 «квадратов » стоит от 13,5 до 18 млн. рублей.
Источник: news.mail.ru
11.04.2008
Комментарии
- igvfrdxubop
Автор: · 12.10.2014 22:59:33
Вот мощнейший интернет проект http://dedushkamoroz.info/ Посетите нас. Здесь есть ссылка на крупный блог http://hulahup.info/ Ждем вас Бывает же, очень замечательный блог http://kuxonka.info/ Часто посещаю. Ах, какой очень неплохой сайт http://mifida.com/ Навалом интересной информации. Мы здесь - крупнейший интернет-сайт http://mobilator.info/ Много занимательной информации.
Жилье — это коробки: вот что отпечаталось на подкорке у людей, принимающих решения
«Всем нужна какая-нибудь квартира в Москве»
— Расскажите, какой дом предпочитают москвичи? Чего они хотят? Чего хотят разные москвичи?
— Если говорить о Москве как о доме, то, во-первых, это дом достаточно гостеприимный. Вообще же есть два типа москвичей: те, кто собирается жить в городе, и те, кто использует его как ресурс. Первые предпочитают жить в «сталинских» домах.
— «Сталинские», значит, отличные?
— «Сталинские», значит, для начала построенные до и после войны, примерно до 1950-го года. Кирпичные, 9-этажные в основном, с большими дворами. Они образуют огромные закрытые дворы — то, что называется суперкварталами. Стоят они в основном вдоль главных улиц. А внутри этих кварталов уже располагаются пятиэтажки попроще.
— Если люди эти дома предпочитают, почему нельзя их качества перенести в новое строительство?
— Потому что плотность «сталинских» районов достаточно низка для современного большого города — 10–15 тыс. квадратных метров жилья на гектар в больших массивах. А сегодня все — и власти, и застройщики — хотят 20–25 тыс.
— Мало ли чего они хотят.
— Сегодня возобладало такое мнение, что городская земля — это невозобновляемый ресурс, поэтому расходовать ее надо экономно и строить плотно. Под такую сурдинку можно заниматься и точечной застройкой. Втыкать «карандаши» туда, где есть хоть минимальное пятно.
— А разве эта тенденция не преодолена при новой власти в городе?
— А она и не может быть преодолена без масштабного градостроительного планирования — причем не только экономического, но и эстетического характера.
— То есть речь идет даже не о политической воле, а об эстетической?
— Эстетика — это и есть политика, чего тут скрывать. И понятно, что можно было бы достичь баланса интересов и общества, и бизнесменов, и все бы заработали, и город стал бы лучше — просто надо построить механизмы согласования этих интересов. Но новый генплан, как всегда, должен быть готов за два года, а для этого нужно все прямо сейчас быстренько распланировать, потому что без этого нельзя строить. Не останавливать же конвейер
— Ладно, плотность населения — это один критерий. Но есть же и чисто строительные показатели: толщина стен, отделочные материалы и прочее.
— Новые нормы, принятые лет десять назад, не позволяют строить кирпичные дома. И это правильно, наверное, с экономических позиций. Но эти нормы порождают здания с искусственными фасадами, в которых присутствует такой феномен, как утеплитель. И немедленно возникает идея навесного фасада, ведь утеплитель можно прикрыть чем угодно, хоть фольгой, хоть бумагой. Фасад начинает выполнять чисто декоративную функцию. А прикрыть его чем-то капитальным вроде камня или кирпича — достаточно дорого. И вот появляются здания, облицованные алюминиевыми панелями, что дешевле. Наступает определенный упадок строительных технологий, изменение отношения к качеству строительства — это можно уже констатировать. Тем не менее архитекторам ничто, я считаю, не мешает делать приличную архитектуру, и нет ничего, на что можно было бы сослаться как на непреодолимое препятствие.
Москва поверх проектов
Проект «Москва поверх проектов» — цикл, посвященный сегодняшнему и завтрашнему дню Москвы. Его очень условно можно разделить на три части: Москва как функция; Москва как общность, Москва как дом. Нашими собеседниками стали архитектурный критик Григорий Ревзин. социальный географ Ольга Вендина и архитектор Юрий Григорян.
— Вспомним первые хрущевки. Совмещенный санузел, кухня 5 метров, потолок 220. Потом требования стали расти: кухня 8 метров, потолок 240, санузлы раздельные. Этот процесс продолжается? Идет улучшение типового жилья?
— Вне всякого сомнения. Появляются новые стандарты. И уже даже есть опросы, из которых следует, что 82% москвичей оценивают условия своего проживания как хорошие или нормальные. И только 10% — как неприемлемые. Сегодня даже те люди, которые живут в арендуемых квартирах, считают, что это для них приемлемый вариант.
— Москвичи такие непритязательные?
— Нет, просто это результат того, что за последние 20 лет в Москве построены многие миллионы квадратных метров жилья. Это то, что по-английски называется shelter, кров. Там есть все необходимое. Ты не можешь, конечно, сказать, что живешь на бульваре с видом на парк, в старинном доме с большим балконом. И что рядом булочная и площадка, где можно гулять с собакой. Но кров у тебя есть. И это по-прежнему преодоление той самой послевоенной жилищной проблемы, которая так и не была решена советской властью вплоть до ее конца. Исходя из этого опроса, можно считать, что жилищная проблема в Москве почти решена, просто это как-то не зафиксировано в общественном сознании. При этом, правда, цены на жилье в Москве не соответствуют его качеству.
— И доходам москвичей. Честно работающий за зарплату человек опять не в состоянии за всю жизнь накопить на квартиру. Почему?
— Потому что спрос на московское жилье неиссякаем. Из наших междисциплинарных исследований мы поняли, что рухнуть этот спрос может только вместе со страной, в момент какой-нибудь политической катастрофы. Причем мирового, а не локального масштаба. Есть такие города: Лондон, Париж, Москва. Теоретически, конечно, цены могут упасть и в случае локальных экономических трудностей. Но, кстати, в 1998-м они не упали. Всем нужна какая-нибудь квартира в Москве, здесь все-таки лучше.
«Хороший город — это город, где качество жизни примерно одинаково по районам»
— Тем не менее уже есть люди, которые начинают посматривать за обочину, ищут более удобное и более экологически приемлемое жилье вне Москвы. Вы эту тенденцию ощущаете?
— Она заметна, но это всегда касается лишь некоторой части населения. И есть прогнозы, что эта часть никогда не будет больше 20% всех жителей. Число квартир внутри МКАДа огромно. Количество же комфортных поселков с хорошей инфраструктурой вокруг Москвы минимально. Вот и все. К тому же население этих поселков вряд ли будет прирастать изнутри Москвы — оно скорее прибудет снаружи. Это тоже заметная тенденция.
МКАД — это обруч, рама, на которой стоят знаки «Москва» — единственная на сегодня реальная граница города
— То есть «новая Москва» и «неновая Москва» никогда не соединятся?
— Вообще то, что все называют Москвой, есть, в сущности, лишь центр города. МКАД — это такой обруч, рама, на которой стоят знаки «Москва» — единственная на сегодня реальная граница города. Те районы, которые сейчас за МКАДом, могут, конечно, считаться Москвой, но они не совсем Москва. Попытка асимметричного развития, что все признают, — это все-таки попытка создать идеальное Подмосковье, а не Москву.
— А что значит «жить в центре»?
— Сегодня «жить в центре» — это примерно в пределах Третьего кольца. А периферия — это то, что между Третьим кольцом и МКАДом. Там и цены на жилье примерно одинаковые, и дома, и образ жизни. На периферии живут 80% москвичей, и настоящая Москва — это в большей степени периферия, чем центр. Есть еще, конечно, Кремль, но он принадлежит скорее России, нежели городу. Москва, можно сказать, город без собственного центра. Он есть, но со значительным смысловым изъятием — как Запретный город в Пекине. Кстати, далеко не во всех городах, в том числе европейских, старые крепости до сих пор закрыты. И у российских правителей были попытки «открыться». При Екатерине II архитектор Баженов даже убирал крепостные сооружения. Фасад на Москву-реку был открыт, часть Кремлевской стены разобрана, она теперь новодельная. И только Русско-турецкая война уберегла Кремль от строительства нового царского дворца. Его сохранившийся макет стоит в Музее архитектуры: колоссальный дворец, раза в два мощнее, чем Лувр. Это и был бы парадный фасад Кремля — так себя манифестировало светское государство. Но стена уцелела, и сегодня — к счастью или к сожалению — Кремль по-прежнему крепость.
— Есть ли в Москве районы с отчетливо выраженным общим материальным уровнем? То есть делится ли Москва по денежному признаку?
— Ну, это общеизвестно. Есть сравнительно дешевый юг и юго-восток и сравнительно дорогой запад и юго-запад. Разница такова: если цену квартиры в дорогой части принять за 100, то в дешевой части — 60. Так получилось исторически, причем одна из причин очевидна: река Москва течет с севера на юг, на карте сверху вниз, вверху она чистая, а внизу грязная. Чем ниже по течению, тем дешевле район.
— А насколько жилье в коттеджном поселке дороже, чем квартира на юго-западе, например?
— Думаю, что многие люди могут поменять свою квартиру на жилье за городом. Это уже вопрос возраста, владения автомобилем. Некоторые девелоперы начали ориентироваться на этот рынок. Они знают, сколько стоит квартира, к примеру, на юго-западе, и понимают, что должны строить таунхаусы подешевле — тогда люди, если они не хотят жить в городе, могли бы с совсем небольшой приплатой переезжать.
— Есть ли опасность появления гетто в Москве?
— Уже есть. Появляются признаки образования закрытых сообществ по подъездам и домам. Понимаете, внутри многих микрорайонов дома очень плохого качества. И если люди, у которых появляются деньги, немедленно переезжают оттуда либо в центр, либо за город, на их место приезжают те, кто, скажем так, хуже говорит по-русски. Можно ориентироваться на опыт других мегаполисов — люди в разных концах света ведут себя примерно одинаково. Если мы не хотим повторять печальный опыт некоторых американских или азиатских городов, нужно создавать специальные программы, которые реабилитировали бы депрессивные районы, делали бы их лучше. Хороший город — это город, где качество жизни примерно одинаково по районам.
— Тогда я все-таки вернусь к своему наивному вопросу. Если все так понятно с предпочтениями горожан, и если спрос не иссякает и нужно реабилитировать старые районы, то почему бы не пойти навстречу людям и не начать опять строить хорошие дома — с высокими потолками, с кирпичными толстыми стенами, с удобными подъездами Может, имеет смысл просто поменять строительные нормы, а не приспосабливаться к ним?
— К кому обращен этот вопрос? Если к архитектору, то я могу сказать: да, можно, не знаю насколько нужно, строить высокоплотное малоэтажное жилье. По этому пути пошла Англия. Это специальные виды застройки — в 2, 3, 4 этажа. В арсенале архитекторов все это есть, в том числе и вполне современные проекты. Если же ваш вопрос обращен к москвичам, то единого ответа все равно не будет, они не имели возможности экспериментировать с типами жилья, в котором они хотели бы жить.
— По бедности?
— Не только. Раньше Москва была просто деревней и образ жизни вела соответствующий. Все жили в избах, усадьбах, частных домах. Доходные многоквартирные дома появились совсем недавно, только в начале ХХ века. Анна Ахматова, увидев первый многоэтажный дом, который возник среди традиционного ландшафта, воскликнула, что все, погибла Москва.
— То есть метафора «Москва — большая деревня» касается не только образа жизни, но и городской среды?
— Урбанизацию в смысле притока сельского населения Москва прошла, но формирование градостроительной ткани — с улицами, площадями и всем прочим — нет. Например, Замоскворечье по сей день состоит из «изб». И все это любят, кстати. Не было и до сих пор нет у людей возможности выбирать. Ощущение, что «квартира есть, и слава богу» сохранилось.
«Раньше тот, кто управлял государством, не мог не интересоваться архитектурой, потому что она была символом власти»
— Получается, застройщику и не нужно строить дома более высокого качества? Горожане все разберут.
— Вы когда говорите «горожане», кого имеете в виду? Сообщу вам такую новость: их не существует. Тут как на рынке. У каждого свой кошелек. Один купил морковку, второй — тыкву, третий — целый ларек. Поодиночке такие атомизированные граждане могут оказать влияние только на собственное положение. А на образ города — никак.
— И нет механизмов их объединения?
— Механизмы известны. Выборы. Мы наблюдаем сейчас, как горожане приходят в некое озверение, пытаются консолидироваться — например, вокруг охраны памятников или точечной застройки. Что, кстати, пока безуспешно — власти научились с ними бороться через, к примеру, фальшивые общественные слушания. В общем, процесс пошел, но предсказать, когда будет успех, трудно.
— Но власть ведь тоже не от фонаря все решает? Она опирается на экспертизу?
— Нет. В области жилищного строительства — категорически нет. До сих пор длится советская традиция планового ввода: Москва должна ввести столько-то миллионов квадратных метров — и точка. Не ввел — партбилет на стол. Но ведь никто не говорил, что это должно быть жилье плохого качества! Если бы в государственном задании было написано «строить что угодно, лишь бы много» — тогда другое дело. Мне недавно пересказали слова самого главного начальника: «Главное — инфраструктура. А коробки мы поставим». Жилье — это коробки: вот что отпечаталось на подкорке у людей, принимающих решения. Это недостаток образования. Даже люди, которые занимались городским управлением, а не федеральным, нуждаются в дополнительном обучении, сейчас для них делают специальные классы, где обучают азбучному: основам городской экономики, комфортной среды, планирования, городского развития Выяснилось, что те, кто получает власть в городе, не являются в этом специалистами.
— Как будто раньше все решали высоколобые спецы. Товарищ Сталин тыкал пальцем: «Здэсь, здэсь и здэсь». И строили.
— Иосиф Виссарионович был большим специалистом в архитектуре. И Гитлер, кстати, тоже. И Наполеон. Раньше тот, кто управлял государством, не мог не интересоваться архитектурой, потому что она была символом власти. Это часть этики и обязанность властителя. А то, что мы сегодня имеем — это плата за большую свободу. Хаос, алюминиевые вывески, стекляшки в центре Каждый строит что хочет, рулит по-своему.
— В Стамбуле это почему-то не раздражает: «Ах, какое бурление жизни!»
— Москва — это все-таки город с другой органикой. Доминирует структура. После сталинского генплана это стало очевидно: радиально-кольцевая структура, «семь сестер», доминирование Кремля, новые проспекты. Не Париж — но определенно есть замысел. Когда на Воробьевых горах стоит университет, это красиво. А когда рядом начинают какие-то пеньки вырастать, это всех раздражает. Нарушение очевидно. В Стамбуле такой структуры нет, это живой, беспорядочный город. Кстати, Москва тоже обладает такими чертами, и ее история — это, собственно, борьба между структурой и хаосом. Она сама себя периодически строит как структуру, потом наступает этап хаоса.
Паранойя строительства на Рублевке мраморных дворцов с золотыми интерьерами ?за 30–40 млн долл. — она прошла
— Сейчас, как я понял, мы на этапе хаоса?
— С одной стороны, хаоса, с другой — однообразия. И конкуренция со стороны девелоперов, пытающихся изобрести что-то повыше качеством, — она ничтожна под напором неиссякаемого спроса. Борьба идет только за верхние слои пирамиды, за рынок элитного жилья.
— А что это за элитное жилье? Вернее, что это за элита?
— Справедливый вопрос. Потому что люди, которые покупают самые дорогие квартиры, в Москве, как правило, не живут. Такой вот парадокс. Квартира — это часть образа. Если у тебя есть здесь бизнес, то у тебя должна быть квартира где-нибудь на Остоженке, дом на Рублевке. А если у тебя их нет — ты подозрительный тип. Правда, по европам уже ездим, уже разрешено иметь квартиру в современном стиле, а не в дворцовом. Совсем недавно такое тоже было подозрительно: живешь в стеклянной коробке, а не в мраморной — это что-то вроде нетрадиционной ориентации. Ну, а раз ты здесь базируешься, тебе разрешено иметь дом в Швейцарии, если уж заработал. Это как часть костюма. Про элитное жилье я бы говорил только применительно к такой элите.
— Есть какая-то другая?
— Есть. После 2008 года паранойя строительства на Рублевке мраморных дворцов с золотыми интерьерами за 30–40 млн долл. — она прошла. Может, конечно, и потому, что не так-то много людей, которые могли себе это позволить. А они уже построили. Среди бизнесменов уже есть люди с какими-то понятиями о приличиях, переставшие себя идентифицировать с этой, не побоюсь такого определения, кликой. Они уже демонстрируют некую независимость, могут построить себе маленький деревянный домик — это вопрос личного ощущения комфорта.
— А хорошие архитекторы строят хорошие дома богатым людям?
— Конечно. Этот рынок процветает на протяжении последних 20 лет. В Подмосковье ежегодно появляется множество вполне симпатичных домиков. И облик их меняется. В середине 90-х начинали с 500 метров, к концу 90-х миновали тысячу, в начале 2000-х метры считали тыщами, сейчас размер их опять упал.
— Существует ли заказ на общественные здания?
— Практически все они достались нам от социализма. Заказ на социальные здания — школы, институты, поликлиники — огромен. Но архитектурно он в тени. Школы и детские сады понимаются как некое обременение, они идут по той же схеме типового проекта. Производственникам это всегда кажется проще и дешевле, чем заказывать что-то архитекторам. Главное, никаких рисков творческого характера, а то архитектор тебе понаделает. Есть, конечно, исключения. Бизнес-школа в Сколково построена по проекту знаменитого английского архитектора, наши товарищи и коллеги сопровождали этот проект. Но с этими зданиями — как и с любыми другими — всегда одна проблема. Должны существовать люди, которым нужны все эти прекрасные пространства, предлагаемые архитектором.
Строитель-урбанист
Григорян Юрий Эдуардович — архитектор, график, основатель бюро «Проект «Меганом», преподаватель Московского архитектурного института, руководитель учебных программ Института медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка». Среди зданий, спроектированных бюро «Меганом» — концертный зал в Барвихе, универмаг Tsvetnoy, штаб-квартира Сбербанка (Москва), жилой дом «Сезам» (Тель-Авив), Дом искусств и культуры (Бейрут). Бюро выиграло конкурс на строительство Пермского музея современного искусства и вошло в число победителей Международного урбанистического конкурса с проектом реновации промышленной территории ЗИЛа.
Вон из города
Таунхаусы, лейнхаусы, дуплексы – вот в каких загородных домах предпочитают жить москвичи
Не секрет, что с каждым годом все большее число горожан предпочитает перебираться из суетных мегаполисов в тихие пригороды. Причем речь идет не о сезонном, а о постоянном проживании. Однако до недавнего времени выбор загородного жилья был невелик: индивидуальные и довольно дорогие коттеджи и более демократичные таунхаусы на несколько семей – вот и вся альтернатива. Но спрос, как известно, рождает предложение, поэтому лексикон потенциальных сельских жителей теперь пополнился такими понятиями, как лейнхаус, квадрахаус и дуплекс.
Доступный эконом-класс
Одним из главных факторов, повлиявших на постоянно повышающуюся популярность таунхаусов, стал резкий рост цен на столичные квартиры. Москвичи, умеющие считать деньги, быстро смекнули: квартира эконом-класса на природе «квадратиков» так в 120 стоит дешевле, чем в отдаленной столичной новостройке. При этом таунхаус – вовсе не деревенская изба, и не дача со всеми вытекающими бытовыми заботами и хлопотами. Это полноценное «городское» жилье, но без общих, далеко не всегда «свежих», подъездов, прокуренных лестничных площадок и захламленных приквартирных холлов. И обитание в нем стало мечтой «перспективных» представителей среднего класса, равняющихся на Западную Европу и Америку.
Исследования аналитиков рынка недвижимости свидетельствуют: число строящихся организованных поселков таунхаусов в 2007 году выросло более чем на 65%. Людей привлекает то, что метраж даже самой скромной квартирки хоть и меньше, чем в индивидуальном коттедже, но все равно больше, чем в типовой городской квартире. Примерный вариант планировки выглядит так: две спальни на втором этаже, гостиная, кухня и подсобное помещение на первом. На все про все набирается около 150 «квадратов» – мечта в Москве достижимая для весьма ограниченного круга горожан. Плюс, как правило, такая планировка включает еще и встроенный гараж. У счастливого обладателя загородной квартиры есть собственный выход из дома, а также небольшой земельный участок в 2–4 сотки. Сажать на нем картошку, разумеется, глупо, но разбить цветник или засеять лужайку – отличный вариант.
Выйти на свое крыльцо
Впрочем, помимо привычных таунхаусов и коттеджей, на рынке появляются альтернативные форматы загородного жилья, которые вызывают все больший интерес со стороны потенциальных покупателей. В первую очередь, это лейнхаусы: сблокированные в шеренги 3-х или 5-ти секционные дома. Их особенность в том, что, в отличие от таунхаусов, каждая секция лейнхауса имеет собственный индивидуальный фасад. Еще одна новинка – квадрахаусы. По сути, это опять те же таунхаусы, со всеми присущими этому формату особенностями, вот только количество секций здесь равно четырем.
Зато следующая новинка – дуплексы – по своему формату уже ближе к коттеджам: эти двухсекционные дома рассчитаны на две семьи. Благодаря близости к Москве и адекватному уровню цен, квартиры в дуплексах быстро раскупаются. Что неудивительно: с развитием загородной недвижимости в поселки активно перемещается «городская» инфраструктура: открываются офисы, магазины, спортивные клубы и рестораны, благо покупателей и посетителей хватает.
Вдобавок ко всему «Лагуна» – это тщательно охраняемая территория: чужих здесь нет, что особенно важно для поселка, рассчитанного на семьи с детьми. «Многоступенчатая система видеонаблюдения позволяет контролировать всю территорию комплекса, – продолжает г-н Алимов, – поэтому детей можно смело отпускать гулять одних, причем не только на детскую площадку, но и в лес».
Стоимость жилья здесь зависит от расположения дома, но в среднем одна секция площадью 300 «квадратов» стоит от 13,5 до 18 млн. рублей.
Niciun comentariu:
Trimiteți un comentariu